Автор Jeffrey F. Barr

I. ВВЕДЕНИЕ

Христиане традиционно интерпретируют знаменитый отрывок «Итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» в том смысле, что Иисус одобрял уплату налогов. Эта точка зрения была впервые изложена святым Иустином Мучеником в главе XVII его «Первой апологии» , который писал:

И везде мы с большей готовностью, чем все люди, стараемся платить назначенным вами налоги, как обычные, так и чрезвычайные, как Он нас научил; ибо в то время подошли к Нему некоторые и спросили Его, следует ли платить дань кесарю; и Он ответил: «Скажи Мне, чье изображение на монете?» И они сказали: Цезаря».

Этот отрывок кажется важным и хорошо известным раннехристианскому сообществу. Евангелия от св. Матфея , св. Марка и св. Луки почти дословно рассказывают об этом «эпизоде ​​с данью». Даже неканонического Евангелия от Фомы и Фрагмент 2 лицевой стороны Эгертонского Евангелия записывают эту сцену, хотя и с некоторыми отклонениями от канона.

Но действительно ли Своим загадочным ответом Иисус хотел, чтобы Его последователи оказали финансовую поддержку (вольно или невольно) Тиберию Цезарю — человеку, который в личной жизни был педофилом, сексуальным извращенцем и убийцей и который, как император, провозгласивший себя богом, угнетавший и порабощавший миллионы людей , включая самого Иисуса? Ответ, конечно же, таков: традиционная, проналоговая интерпретация «Эпизода с данью» просто неверна. Иисус никогда не хотел, чтобы Его ответ был истолкован как одобрение дани кесаря ​​или каких-либо налогов.

В этом эссе рассматриваются четыре аспекта Эпизода с Данью: историческая обстановка Эпизода; риторическая структура самого Эпизода; контекст сцены в Евангелиях; и, наконец, как сама католическая церковь поняла Эпизод с Данью. Эти измерения указывают на один вывод: Эпизод с Данью не поддерживает тезис о том, что платить налоги морально необходимо.

Цель этой части не состоит в том, чтобы предоставить полную экзегезу Эпизода Дани. Скорее, это просто для того, чтобы показать, что традиционная, проналоговая интерпретация Эпизода с Данью совершенно несостоятельна. Этот отрывок недвусмысленно не поддерживает утверждение о том, что Иисус считал нравственно обязательным платить налоги.

II. ИСТОРИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА

В 6 году нашей эры римские оккупанты Палестины обложили еврейский народ переписным налогом. Дань не была хорошо принята, и к 17 г. н.э. Тацит сообщает в Книге II.42 Анналов : «Также провинции Сирии и Иудеи, измученные своим бременем, умоляли уменьшить дань». Вскоре последовало налоговое восстание под предводительством Иуды Галилеянина . Иуда Галилеянин учил, что « налогообложение не лучше, чем введение в рабство », и он и его последователи имели « нерушимую привязанность к свободе », признавая только Бога как царя и правителя Израиля. Римляне десятилетиями жестоко боролись с восстанием. Двое сыновей Иуды были распяты в 46 г. н.э. , а третий был один из первых лидеров еврейского восстания 66 г. н.э. Таким образом, уплата дани удачно заключала в себе более глубокую философскую, политическую и теологическую проблему: либо Бог и Его божественные законы были высшими, либо римский император и его языческие законы были высшими.

Это скрытое течение восстания против налогов прокатилось по всей Иудее во время служения Иисуса. Все три синоптических Евангелия помещают эпизод сразу после триумфального въезда Иисуса в Иерусалим, когда толпы народа провозглашают Его царем, как говорит св. Матфей : «И когда Он вошел в Иерусалим, весь город потрясся и спрашивал: кто это?» И отвечал народ: это Иисус пророк из Назарета Галилейского». Все трое сходятся во мнении, что эта сцена происходит накануне празднования Пасхи, одного из самых священных еврейских праздников. Песах знаменует избавление Богом израильтян от египетского рабства, а также прославляет божественное восстановление израильтян на земле Израиля, земле, которая тогда была оккупирована римлянами. Еврейские паломники со всей Иудеи стекались в Иерусалим, чтобы выполнять свои периодические религиозные обязанности в храме.

Из-за массы паломников римский прокуратор Иудеи Понтий Пилат также временно поселился в Иерусалиме вместе с множеством войск, чтобы пресечь любое религиозное насилие. В своей работе «Понтий Пилат: биография придуманного человека» Энн Ро описала Пилата как главного солдата императора, главного магистрата, главу судебной системы и, прежде всего, главного сборщика налогов. В книге XXXVIII «О посольстве к Гаю » Филон описал Пилата как «жестокого», «чрезвычайно гневливого» и «человека самых свирепых страстей», имевшего «привычку оскорблять людей» и убивать их «непроверенными и неосужденными». с «самой ужасной бесчеловечностью». Всего за несколько лет до служения Иисуса, восстание в Иерусалиме, когда Пилат под покровом ночи тайком воздвиг изображения императора в крепости Антония, примыкающей к еврейскому храму; Еврейский закон запрещал как создание идолов, так и внесение их в священный город Иерусалим. Пилат предотвратил кровавую бойню, только удалив образы.

Короче говоря, Иерусалим был бы рассадником политического и религиозного рвения, и именно на этом фоне разворачивался Эпизод с Данью.

III. РИТОРИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ЭПИЗОДА С ДАНЬЮ

[15] Тогда фарисеи, пойдя, советовались друг с другом, как уловить его в его речи. (16) И послали к Нему учеников своих с иродианами, говоря: Учитель, мы знаем, что ты истинный оратор и учишь пути Божию в истине. И не заботишься ни о ком, ибо не смотришь на лица человеческие. [17] Итак, скажи нам, что ты думаешь? Законно ли давать дань кесарю или нет? [18] Но Иисус, зная лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? [19] Покажите мне монету дани. И предложили ему грош [буквально, по-латыни, «динарий», динарий]. [20] И сказал им Иисус: чье это изображение и надпись? [21] Они говорят Ему: кесаря. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю; а Богу — то, что принадлежит Богу. (22) Услышав это, они удивились и, оставив его, пошли. Матфея 22: 15–22.

А. ВОПРОС

Все три канонических Евангелия открывают сцену заговором с целью заманить Иисуса в ловушку. Спрашивающие начинают с того, что у них на уме, с ложной лести: «Учитель [или Учитель, или раввин], мы знаем, что ты истинный оратор и учишь пути Бога в истине». Как убедительно доказывает Дэвид Оуэн-Болл в своей статье 1993 года «Раввинская риторика и пассаж о дани», это вступительное заявление также является вызовом раввинистическому авторитету Иисуса; это галахический вопрос – вопрос по религиозному закону. Фарисеи считали, что только они являются авторитетными толкователями еврейского закона. Взывая к авторитету Иисуса в толковании Божьего закона, спрашивающие достигают двух целей: (1) они заставляют Иисуса ответить на вопрос; если Иисус откажется, Он потеряет доверие как раввин среди тех самых людей, которые только что провозгласили Его Царем; и (2) они заставляют Иисуса основывать этот ответ на Писании. Таким образом, они проверяют Его знание Священных Писаний и надеются дискредитировать Его, если Он не сможет избежать prima facie трудноразрешимого допроса. Как утверждает Оуэн-Болл: «Авторы Евангелий так описывают сцену, в которой Иисус был загнан в угол вопрошающими. предписания Торы».

Тогда вопрошающие задают свой злобно-блестящий вопрос: «Законно ли давать дань кесарю или нет?» То есть разрешено ли Торой платить налоги римлянам? В какой-то момент Иисус, должно быть, убедил Своих вопрошающих, что Он против дани; иначе Его вопрошающие не задавали бы этот вопрос в первую очередь. Как утверждает Джон Ховард Йодер в своей книге «Политика Иисуса: vicit Agnus noster »: «Трудно понять, как вопрос о денариях мог рассматриваться теми, кто считал его серьезной ловушкой, если только Иисус не отрекся от Римской империи». занятие считалось само собой разумеющимся, так что можно было ожидать, что он даст ответ, который позволит им осудить его».

Если бы Иисус сказал, что платить дань разрешено, Он был бы воспринят как сотрудник римских оккупантов и оттолкнул бы людей, которые только что провозгласили Его царем. Если Иисус скажет, что дань незаконна, Он рискует прослыть политическим преступником и навлечь на себя гнев Рима. При любом ответе кто-то, вероятно, убил бы Его.

Иисус сразу распознает ловушку. Он разоблачает враждебность и лицемерие Своих допрашивающих и признает, что Его допрашивающие подстрекают Его вступить в конфликт иудео-римской политики.

Б. МОНЕТА

Однако вместо того, чтобы вступать в политическую дискуссию, Иисус с любопытством просит показать монету дани. Нет необходимости, чтобы у Иисуса была монета, чтобы ответить на их вопрос. Он, конечно, мог бы ответить, не видя монеты. То, что Он просит показать монету, предполагает, что в самой монете есть что-то значимое.

В Эпизоде ​​с Данью спрашивающие показывают динарий. Денарий составлял примерно 1/10 тройской унции (в то время около 3,9 грамма) серебра и примерно равнялся дневной заработной плате простого рабочего. Денарий был удивительно стабильной валютой; Римские императоры не начинали с какой-либо энергией принижать его до Нерона. Рассматриваемый динарий должен был быть выпущен императором Тиберием, правление которого совпало со служением Иисуса. Там, где Август выпускал сотни динариев, Этельберт Штауффер в своей мастерской книге «Христос и цезари», сообщает, что Тиберий издал только три, причем из этих трех два относительно редки, а третий довольно распространен. Тиберий предпочел этот третий и выпускал его своим личным монетным двором в течение двадцати лет. Динарий действительно был собственностью императора: он расплачивался им со своими солдатами, чиновниками и поставщиками; на нем была императорская печать; она отличалась от медных монет, выпущенных римским сенатом, и это была также монета, которой покоренные народы, по идее, должны были платить дань. Тиберий даже объявил тяжким преступлением пронесение любой монеты с его изображением в ванную комнату или публичный дом. Короче говоря, динарий был материальным воплощением власти, богатства, обожествления и подчинения императора.

Денарии Тиберия чеканились в Лугдунуме, современном Лионе, в Галлии. Так, Дж. Спенсер Кеннард в хорошо написанной, но вышедшей из печати книге под названием «Воздайте Богу» утверждает, что обращение денариев в Иудее, вероятно, было недостаточным. Единственными людьми, которые регулярно расплачивались денариями в Иудее, были солдаты, римские чиновники и еврейские лидеры, сотрудничавшие с Римом. Таким образом, следует отметить, что Сам Иисус не владел монетой. Быстрота вопрошающих предъявить монету по просьбе Иисуса подразумевает, что они регулярно использовали ее, пользуясь финансовой щедростью римлян, а Иисус этого не делал. Более того, Эпизод с Данью происходит в Храме, и, предъявив монету, вопрошающие раскрывают свое религиозное лицемерие — они приносят потенциально нечестивый предмет "монета язычника", в священное пространство Храма.

Наконец, и Штауффер, и Кеннард великолепно заявляют, что монеты древнего мира были основным инструментом имперской пропаганды, продвигая планы и обнародуя деяния их эмитентов, в частности апофеоз императора. Как выразился Кеннард: «Для внушения народам империи божественности императора монеты превзошли все другие средства массовой информации. Они ходили повсюду, и все обращались с ними. Их тонкий символизм пронизывал каждый дом». Хотя машина пропаганды Тиберия была не такой продуктивной, как машина Августа, все денарии Тиберия провозглашали его божественность или его долг перед обожествленным Августом.

C. ВСТРЕЧНЫЙ ВОПРОС И ОТВЕТ НА НЕГО

Увидев монету, Иисус задает встречный вопрос: «Чье это изображение и надпись?» Следует еще раз отметить, что этот встречный вопрос и ответ на него не являются необходимыми для ответа на первоначальный вопрос о том, законно ли платить дань Цезарю. Тот факт, что Иисус задает встречный вопрос, предполагает, что он и ответ на него имеют большое значение.

(1) Почему важен встречный вопрос?

Встречный вопрос важен по двум причинам.

Во-первых, Оуэн-Болл утверждает, что встречный вопрос следует образцу формальной риторики, распространенной в раввинистической литературе первого века, в которой (1) посторонний задает враждебный вопрос раввину; (2) раввин отвечает встречным вопросом; (3) отвечая на встречный вопрос, позиция аутсайдера становится уязвимой для атаки; и (4) затем раввин использует ответ на встречный вопрос, чтобы опровергнуть враждебный вопрос. Использование Иисусом этой риторической формы является одним из способов установить Свою власть как раввина, мало чем отличающегося от современного юриста, который использует формальную юридическую риторику в зале суда. Более того, смысл риторического обмена в конечном счете состоит в том, чтобы опровергнуть враждебный вопрос.

Во-вторых, поскольку враждебный вопрос был прямым вызовом авторитету Иисуса как раввина в вопросах права, Его допрашивающие ожидали встречного вопроса, основанного на Писании, в частности, на Торе. Два слова, «образ» и «надпись», в встречном вопросе созвучны двум центральным положениям Торы, Первой (Второй) Заповеди и Шма. Они обеспечивают библейскую основу для этого вопроса о законе.

Бог запрещает ложные образы. Первая (Вторая) Заповедь запрещает поклоняться кому-либо или чему-либо, кроме Бога, а также запрещает создавать любое изображение ложного бога для поклонения: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из земли дом рабства. Да не будет у тебя чужих богов предо Мною. Не делай себе кумира и изображения [образа] какой-либо вещи…». Бог требует исключительной преданности Своего народа. Использование Иисусом слова «образ» в встречном вопросе напоминает Его вопрошающим о требовании Первой (Второй) Заповеди поклоняться в первую очередь Богу и связанном с ним запрете создавать изображения ложных богов.

Шма требует поклонения только Богу. Использование Иисусом слова «надпись» намекает на Шма. Шма — еврейская молитва, основанная на Второзаконии 6:4–9 , 11:13–21 и Числах 15:37–41.и это самая важная молитва, которую может произнести благочестивый еврей. Он начинается со слов «Шма Исраэль Адонай Элохейну Адонай Эхад», что можно перевести как «Слушай, Израиль, Господь есть Бог наш — только Господь». В этой вводной строке подчеркивается, что Израиль поклоняется Богу, исключая всех других богов. Затем Шма повелевает человеку любить Бога всем сердцем, всей душой и всей силой. Кроме того, Шма требует, чтобы верующие хранили слова Шма в своих сердцах, наставляли в них своих детей, повязывали их на руки и лоб и писали их на видном месте на своих дверных косяках и на воротах в свои города. Соблюдающие евреи буквально понимают приказ привязывать слова к рукам и лбу и носить тфилин, маленькие кожаные футляры с пергаментом, на котором написаны некоторые отрывки из Торы. Слова Шма должны были быть метафорически начертаны в сердцах, умах и душах благочестивых евреев и физически начертаны на пергаменте тфилин, на дверных косяках и на городских воротах.Св. Матфей и Св. Марк рассказывают, как Иисус цитирует Шма в той же главе, всего через несколько стихов после Эпизода с Данью. Эта близость еще больше усиливает ссылку на Шему в Эпизоде с ​​Данью. Наконец, следует отметить, что, когда сатана искушает Иисуса, предлагая Ему все царства [римского] мира в обмен на Его поклонение, Иисус упрекает сатану, цитируя Шма. Короче говоря, Иисус намеревается привлечь внимание к Шма, используя слово «надпись» в встречном вопросе, поскольку Он обращается к авторитету Священных Писаний для Своего ответа.

(2) Почему важен ответ на встречный вопрос?

Ответ на встречный вопрос важен по двум причинам.

Во-первых, в то время как словесный ответ на встречный вопрос о том, чье изображение и надпись несут монеты, является слабым, «Цезаря», действительное изображение и надпись гораздо более показательны. На лицевой стороне денария изображен профилированный бюст Тиберия, увенчанный лаврами победы и божественности. Даже современный зритель сразу узнает, что человек, изображенный на монете, — римский император. Вокруг Тиберия находится аббревиатура «TI CAESAR DIVI AUG F AUGUSTUS», что означает «Tiberius Caesar Divi August Fili Augustus», что, в свою очередь, переводится как «Тиберий Цезарь, Досточтимый Сын Божий, Август».

На аверсе изображена римская богиня мира Пакс, а вокруг нее аббревиатура «Pontif Maximus», что означает «Pontifex Maximus», что, в свою очередь, означает «верховный жрец».

Монета «Эпизод с данью» — прекрасный образец римской пропаганды. Он навязывает культ поклонения императору и утверждает суверенитет Цезаря над всеми, кто с ним взаимодействует.

В наиболее ироничном отрывке во всей Библии все три канонических Евангелия изображают Сына Божьего и Первосвященника мира, недавно провозглашенного Его народом Царем, держащего в руках крошечную серебряную монету царя, который утверждает, что он сын бога и верховный жрец римского мира.

Вторая причина важности ответа заключается в том, что, следуя образцу раввинистической риторики, ответ подвергает нападкам позицию враждебно настроенных вопрошающих. Еще раз следует отметить, что ответ вопрошающих на встречный вопрос Иисуса об изображении и надписи на монете имеет мало отношения к их первоначальному вопросу о том, законно ли платить дань. Иисус определенно мог ответить на их первоначальный вопрос без их ответа на Его встречный вопрос. Но риторическая функция ответа на встречный вопрос состоит в том, чтобы продемонстрировать уязвимость позиции оппонента и использовать этот ответ для опровержения первоначального, враждебного вопроса оппонента.

D. ОПРОВЕРЖЕНИЕ, ВОЗДАВАЯ БОГУ

В эпизоде ​​с Данью только после того, как Иисус задал встречный вопрос и ответил на него, Он отвечает на первоначальный вопрос. Иисус говорит Своим допрашивающим: «Итак, отдавайте кесарю кесарево, а Богу — Богово». Этот ответ вызывает вопрос о том, что по закону принадлежит Богу, а что по закону кесарю.

В еврейской традиции все по праву принадлежало Богу. Используя слова «изображение и надпись», Иисус уже напомнил Своим допрашивавшим, что Богу надлежит проявлять исключительную верность, полную любовь и поклонение. Точно так же все экономически принадлежало Богу. Например, физическая земля Израиля принадлежала Богу, как Он наставлял в Левите 25:23 : «Земля [Израиля] не будет продаваться вовек, ибо земля моя, а вы [израильтяне] всего лишь пришельцы, которые стали моими арендаторами». Кроме того, еврейский народ должен был посвящать начатки , первую часть урожая и первенца любого животного Богу. Давая Богу начатки,все вещи, в свою очередь, принадлежали Богу . Бог даже заявляет : «Мое серебро и мое золото».

Император, с другой стороны, также утверждал, что все люди и вещи в империи по праву принадлежат Риму. Денарий уведомлял всех, кто совершал с ним сделки, что император требует исключительной верности и, по крайней мере, притворного поклонения - Тиберий утверждал, что он почитаемый сын бога. Римские оккупанты служили постоянным напоминанием о том, что земля Израиля принадлежит Риму. Римская дань, выплачиваемая римской валютой, внушала народным массам, что экономическая жизнь зависит от императора. Хлеб и зрелища императора поддерживали политический порядок. Пропаганда на монете даже приписывала императору мир и покой.

С помощью одного прямого встречного вопроса Иисус умело указывает, что требования Бога и кесаря ​​исключают друг друга. Если человек верит в Бога, то Богу он обязан всем; Требования Цезаря незаконны, и поэтому никто ему ничего не должен. Если, с другой стороны, кто-то верит в Цезаря, то притязания Бога незаконны, и Цезарю причитается, по крайней мере, монета с его изображением.

Ответный вопрос Иисуса просто предлагает Его слушателям сделать выбор. Примечательно, что Он избежал ловушки с помощью искусного риторического гамбита; Он авторитетно опровергает враждебный вопрос Своих противников, основывая Свой ответ на Писании, и тем не менее Он никогда открыто не отвечает на изначально заданный Ему вопрос. Неудивительно, что св. Матфей заканчивает Эпизод с данью так: «Услышав это, они изумились и, оставив его, пошли».

IV. КОНТЕКСТ В ЕВАНГЕЛИЯХ

Тонкая форма протеста относится к сценам в Евангелиях, которые не были явно предательскими и не угрожали бы напрямую римским властям, но которые несли политические послания, которые еврейская аудитория первого века сразу бы распознала. Евангелия изобилуют примерами тонкой формы протеста. Указание на это не означает, что Иисус считал Себя политическим царем. В Евангелии от Иоанна 18:36 Иисус ясно дает понять , что Он не политический Мессия. Скорее, в контексте тонкой формы протеста никто не может интерпретировать Эпизод с данью как поддержку Иисусом налогообложения. Напротив, эпизод с данью можно понимать только как противодействие Иисуса незаконным римским налогам.

Помимо эпизода с данью, примерами тонкой формы протеста служат еще три сцены из Евангелий: (1) искушение Иисуса в пустыне; (2) Иисус ходит по воде; и (3) Иисус исцеляет бесноватого Герасена.

А. ИМПЕРАТОРЫ ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ

Около 200 г. н.э. римский сатирик Ювенал сетовал на то, что римские императоры, властители известного мира, слабо поддерживали политическую власть с помощью «panem et circenses» или «хлеба и зрелищ», имея в виду древнюю практику потворствования римлянам граждан, предоставляя бесплатную пшеницу и дорогостоящие цирковые представления. Цезарь Август, например, хвастался тем, что накормил более 100 000 человек из своего личного амбара. Он также хвастался проведением потрясающих выставок :

Три раза я устраивал гладиаторские бои под своим именем и пять раз под именем своих сыновей и внуков; в этих шоу сражалось около 10 000 человек. * * * Двадцать шесть раз под своим именем или под именем моих сыновей и внуков я давал народу охоту на африканских зверей в цирке, под открытым небом или в амфитеатре; в них было убито около 3500 зверей. Я устроил народу зрелище морского сражения в том месте за Тибром, где ныне роща цезарей, с раскопанной землей в длину 1800 футов, в ширину 1200, в которой тридцать носовых кораблей, бирем или триер, но многие поменьше, воевали между собой; на этих кораблях помимо гребцов сражалось около 3000 человек.

Ко времени Иисуса и царствования Тиберия Цезаря римское зерновое пособие обычно кормило 200 000 человек.

В начале служения Иисуса Дух повел Его в пустыню «для искушения от диавола». Дьявол бросил Ему три испытания. Во-первых, он осмелился Иисус превратить камни в хлеб . Во-вторых, дьявол взял Иисуса на самую высокую точку храма в Иерусалиме и искушал Его броситься вниз, чтобы вынудить ангелов совершить захватывающее, чудесное спасение . Наконец, для последнего искушения , «диавол взял его на весьма высокую гору и показал ему все царства мира в их великолепии, и сказал ему: все это дам тебе, если падешь ниц». себя и поклоняйся мне».

Дьявол осмелился сделать Иисуса царем хлеба и зрелищ и предложил Ему владычество над всем земным миром. Эти искушения являются мгновенно узнаваемой ссылкой на власть римских императоров. Иисус решительно отвергает эту власть. Отвержение Иисуса показывает, что вещи Бога и вещи Рима/мира/дьявола исключают друг друга. Верность Иисуса была Божьим, и Его отпор метафорической власти Рима является примером тонкой формы протеста.

B. ПУТЕШЕСТВИЕ ПО МОРЯМ ИМПЕРАТОРА

В начале 6-й главы Евангелия от Иоанна Иисус совершает чудо и кормит 5000 человек пятью хлебами; Затем он отказывается быть коронованным королем хлеба и зрелищ. Сразу после этого св. Иоанн рассказывает об эпизоде, когда Иисус шел по водоему посреди бури. Этим водоемом было Галилейское море, которое, как напоминает своим читателям святой Иоанн, было также известно как Тивериадское море . Около 25 г. н.э. Ирод Антипа построил языческий город на западном берегу Галилейского моря и назвал его в честь римского императора Тиберия. Ко времени Иисуса город стал настолько важным, что Галилейское море стали называть «Твериадским морем». Таким образом, Иисус не только отказывается быть коронованным римским царем хлеба и зрелищ, но Он буквально ступает по морям императора, показывая, что даже воды императора не имеют власти над Ним. Выход в море императора — еще один пример тонкой формы протеста.

C. ЛЕГИОН ДЕМОНОВ

Святой Марк подробно описывает встречу Иисуса с бесноватым Герасином в другом примере тонкого мятежа. Территория герасин была языческой территорией, а этот бесноватый был исключительно сильным и устрашающим. Пытаясь изгнать беса, Иисус спросил его имя. Демон ответил: «Легион — мое имя. Нас много». Затем Иисус изгоняет бесов и бросает их в стадо свиней. Стадо сразу гонит себя в море. Читатели первого века были бы хорошо знакомы с названием «Легион». В то время имперский легион насчитывал примерно 6000 солдат. Таким образом, демон «Легион», агент дьявола, был тонко завуалированной ссылкой на римских оккупантов Иудеи. Свиньи считались нечистыми животными по еврейскому закону. Символом римского легиона, занявшего Иерусалим, был вепрь . Аудитория первого века легко уловила бы символизм того, что Иисус бросил Легион демонов в стадо нечистых свиней, и стадо бросилось в море. Таким образом, исцеление демона-герасинца является еще одним примером тонкой формы протеста.

D. ЭПИЗОД С ДАНЬЮ КАК ТОНКАЯ ФОРМА ПРОТЕСТА

В эпизоде ​​с Данью ответ Иисуса слегка протестный. Аудитория первого века сразу бы поняла, что значит воздать Богу то, что принадлежит Богу. Они бы знали, что вещи Бога и кесаря ​​были взаимоисключающими. Ни один еврейский слушатель не спутал бы ответ Иисуса с одобрением уплаты налогов кесарю. Напротив, Его слушатели поняли бы, что Иисус считал дань незаконной. Действительно, противодействие дани было одним из обвинений власти возложили на Его суд: «Они выдвинули против него обвинения, говоря: «Мы нашли, что этот человек вводит в заблуждение наш народ; он выступает против уплаты налогов кесарю и утверждает, что он Мессия, царь». Римской аудитории: однако заявление воздать кесарю то, что принадлежит кесарю, звучит мягко, почти благосклонно. Однако это одна из многих виньеток скрытого политического протеста, содержащихся в Евангелиях. Короче говоря, Эпизод Дани — это тонкая форма протеста. При рассмотрении в этом контексте никто не может сказать, что Эпизод поддерживает уплату налогов.

V. ЧТО ГОВОРИТ КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ?

Католическая церковь считает себя авторитетным толкователем Священного Писания. Катехизис Католической Церкви 1994 года «является изложением церковной веры и католического учения, засвидетельствованным или освещенным Священным Писанием, Апостольским Преданием и Церковным Учительством ».

Катехизис 1994 года учит верующих, что морально необходимо платить налоги для общего блага. (Что такое определение «общего блага», можно оставить для другого обсуждения.) Катехизис 1994 года также цитирует и цитирует Эпизод с Данью. Но Катехизис 1994 года НЕ использует Эпизод с Данью для поддержки утверждения о том, что платить налоги является морально обязательным. Вместо этого Катехизис 1994 года ссылается на Эпизод Дани только для оправдания актов гражданского неповиновения . Он цитирует версию Св. Матфея, чтобы научить, что христианин должен отказаться подчиняться политической власти, когда эта политическая власть предъявляет требования, противоречащие требованиям морального порядка, основным правам личности или учению Евангелия. Точно так же Катехизис 1994 года также цитирует версию Св. Марка, чтобы указать, что человек «не должен подчинять свою личную свободу абсолютным образом какой-либо земной власти, но только Богу-Отцу и Господу Иисусу Христу: Кесарь не есть Господь».Таким образом, согласно Катехизису 1994 года, Эпизод с данью представляет собой утверждение о том, что христианин обязан своей верностью Богу и вещам только Бога. Катехизис 1994 г., не колеблясь, сослался бы на него в связи с этой позицией. То, что Катехизис 1994 г. не интерпретирует Эпизод с Данью как оправдание уплаты налогов, предполагает, что такое толкование не является авторитетным толкованием отрывка.

V. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В Евангелии от Иоанна рассказывается о женщине, пойманной в прелюбодеянии, которую фарисеи привели к Иисусу, чтобы они могли «испытать» Его, «чтобы иметь какое-то обвинение против Него». Когда его спросили: «Учитель, эта женщина была поймана в момент совершения прелюбодеяния. В законе Моисей повелел нам побивать таких женщин камнями. юридически правильный ответ фарисеев, или милосердно правильный, морально правильный, но технически незаконный ответ, подрывающий авторитет Иисуса как раввина. Примечательно, что Иисус никогда открыто не отвечает на заданный Ему вопрос; вместо ответа: «Иисус наклонился и начал писать пальцем на земле». Под давлением Своих инквизиторов Он наконец отвечает: «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень», и, конечно, пристыженные фарисеи все один за другим уходят. Затем Иисус отказывается осуждать женщину.

Сцена с женщиной, уличенной в прелюбодеянии, и «Эпизод дани» похожи. В обоих случаях Иисус сталкивается с враждебным вопросом, ставящим под сомнение Его авторитет как раввина. В каждом враждебный вопрос имеет два ответа: один ответ, который аудитория знает, является морально правильным, но политически некорректным, а другой ответ, который аудитория знает, неправильным, но политически корректным. В сцене с женщиной, пойманной в прелюбодеянии, никто не поддерживает Иисуса, говорящего: «Побей ее камнями!» Все хотят видеть, как Иисус проявляет милость к женщине. Точно так же в эпизоде ​​с Данью никто не надеется, что Иисус ответит: «Отдайте дань уважения язычникам, римским угнетателям!» Эпизод с данью, как и сцена с женщиной, уличенной в прелюбодеянии, имеет «правильный» ответ — платить дань не законно. Но Иисус не может дать этот «правильный» ответ, не наткнувшись на римское правительство. Вместо этого в обоих евангельских рассказах Иисус дает остроумный, но в конечном итоге двусмысленный ответ, который разоблачает лицемерие Его допрашивающих, а не открыто отвечает на основной вопрос, поставленный ими. Тем не менее, в каждом случае аудитория может сделать вывод о правильном ответе, заложенном в ответе Иисуса.

Источник: https://www.lewrockwell.com/2010/03/jeffrey-f-barr/render-unto-caesar-amostmisunderstood-newtestamentpassage/